Гкб 7 не работает

«Красная зона» в горбольнице №7: «Я вижу, что у меня становится по 10 человек на ИВЛ» — видео

15 июня 2020, 16:00

В казанском госпитале трудятся 355 человек, а на тех же койках лежат сейчас и медсестры и врачи, еще недавно заходившие к больным в противочумных костюмах.

Накануне съемочная группа программы «7 дней» вновь побывала в инфекционном госпитале, где лечат больных коронавирусной инфекцией. Не в первый раз, ровно месяц назад ТНВ показал целую серию сюжетов, в которых рассказали о работе временного инфекционного госпиталя РКБ. А накануне вновь посетили подобный госпиталь, теперь уже в 7-ой казанской горбольнице.

Инфекционный госпиталь в больнице №7 — самый крупный в Татарстане, там 440 коек, 355 человек медперсонала. И они еле справляются с таким количеством больных, которое возросло. Точно в таком же огне сейчас остальные больницы, работающие с коронавирусными больными.

В реанимации 7 больницы сейчас 30 человек находятся в тяжелом состоянии. И в точно таком же огне сейчас, судя по отзывам, которые мы уже получили от жителей многих других городов страны через соцсети, все остальные.

— Если по началу для нас все было в диковинку, было страшно, то сейчас уже все привыкли. Это наша работа, от которой никто не бежит, не прячется и все ставят свои рекорды. Один молодой человек, медбрат нашей больницы, пробыл в «красной зоне» — 8 часов, — рассказала заведующая эпидемиологическим отделом ГАУЗ «ГКБ №7» Казани Наталья Шайхразиева.

Вирус отныне не тема номер один, мы перестали заглядывать в сводки, но никакое явление не исчезает, если просто прикрыть ладошкой глаза. COVID-19 поедает свои жертвы даже тогда, когда на него никто не смотрит. Даже тогда, когда в него никто и не верит.

— К сожалению, объем работы с каждым днем растет. Когда я встаю в 6 утра и получаю сводку, то вижу, что у меня становится по 10 человек на ИВЛ. К сожалению, идет рост. Это не то что должен каждый через это пройти. Например, на наш телефон ежедневно поступают звонки и люди спрашивают, есть ли у нас свободные места, — поделился заведующий реанимационным отделением инфекционного госпиталя ГАУЗ «ГКБ №7» Казани Виталий Григорьев.

Подробнее о том, как врачи продолжают бороться с невидимым врагом в сюжете программы «7 дней».

Источник

Следующий: в Москве «оптимизируют» одну из крупнейших больниц скорой помощи

Реформирование столичного здравоохранения коснулось не только небольших специализированных больниц, но и крупных многопрофильных клиник, которые, по утверждению городских властей, представляют собой оптимальный вариант современного самодостаточного медучреждения. Среди них – расположенная на Каширском шоссе ГКБ №7. Это одна из самых крупных московских больниц скорой помощи, которая, фактически,выполняет роль института Склифосовского на юге столицы. Сюда везут пострадавших в тяжелых ЧП и с других концов Москвы и со всей страны. По словам врачей, специализирующаяся на оказании экстренной помощи в различных ситуациях, больница «прочувствовала» на себе все случившиеся в стране катаклизмы и теракты.

«Семерка», как называют больницу сами медики – это огромный комплекс с новым оборудованием и хорошим ремонтом, собственной вертолетной площадкой для санавиации. В больнице большая реанимация, в том числе для новорожденных детей, отделение гемодиализа. В отдельно стоящих зданиях расположены роддом, боксированный корпус для выхаживания недоношенных детей, станция переливания крови и уже закрытый терапевтический корпус. «Семерка» прекрасно оснащена: здесь есть все, начиная с МРТ и заканчивая рентген-операционными. Больница – клиническая база 2-го лечфака Московской медицинской академии им. И. М. Сеченова, здесь работают кафедры хирургии, урологии, гинекологии.

Нагрузка на ГКБ №7колоссальная: за экстренной помощью сюда обращается до 200 человек в сутки. Однако сейчас в больнице сокращают именно отделения, которые обслуживают «срочников». По словам врачей «семерки», до осени 2014 года скоропомощные отделения работали спокойно. Хотя оптимизация учреждения началась раньше: летом больница лишилась кардиологического, гастроэнтерологического и терапевтических отделений – закрытый и обесточенный шестиэтажный терапевтический корпус до сих пор стоит пустым, и судьба его неизвестна. Вынуждены были искать себе новое пристанище и базировавшиеся в этом корпусе вузовские кафедры.

Кроме того, с первого июня прекратил существование центр трансплантации почки, который занимал один из этажей в главном 14-этажном корпусе. Центр был одним из трех крупнейших в России, там ежегодно проводились 80-100 трансплантаций и от 300 до 500 операций по формированию сосудистого доступа у больных на гемо- и перитонеальном диализе. Он был закрыт из соображений «экономической целесообразности» – его содержание обходилось городу в 160 миллионов рублей в год.

А осенью очередь дошла до отделений, оказывающих экстренную помощь. По словам бывшей заведующей отделением реанимации Людмилы Сухомлиновой, к больнице была применена отработанная тактика по снижению потока больных – устным распоряжением департамента скорым запретили везти сюда больных, а поликлиникам – выдавать направления. В какой-то момент врачам приказали не принимать пациентов, поступающих в больницу «самотеком». Как рассказывает Сухомлинова, за непослушание приемному покою устраивали разносы на ежедневных планерках. В ноябре «незагруженную» больницу начали «оптимизировать».

Сухомлинова пояснила, что сама она ушла из больницы раньше – по выслуге лет, и исполняет роль «рупора» своих более молодых коллег, которые из-за угрозы потерять работу не могут выступать открыто. «Врачи, которые раньше спокойно занимались лечебной работой, сейчас оказались в дикой эмоциональной обстановке, тех, кто не попал под сокращение, вынуждают увольняться самих», – говорит она. По словам Сухомлиновой, реформированием «семерки» занимается новое руководство больницы. Два года назад был уволен главный врач Вячеслав Афанасьев, проработавший в больнице много лет. Его место занял экс-министр здравоохранения Калмыкии Мерген Бадма-Гаряев, полностью сменился и весь административный аппарат.

До сокращений в больнице было 26 отделений на 2,5 тысячи стационарных коек, в том числе отделения общей хирургии, нейрохирургии, кардиохирургии и травматологии, где работало 1,5 тысячи медиков. К первому января 2015 года в больнице закрыли 12 отделений, в том числе часть гинекологических, урологических, хирургических и травматологических. Существенно уменьшилось количество профильных реанимационных коек – кардиологических, неврологических, осталась только общая реанимация. Из-за этого, по словам Сухомлиновой, уволился зам. главврача по реанимации. Точное число уволенных коллег медикам неизвестно, по разным подсчетам без работы осталось до 600 врачей и медсестер. И это еще не конец. «Когда юрист раздавал уведомления о сокращении, он сразу предупредил, что следующая волна пройдет в феврале-марте», – рассказала Сухомлинова.

По словам ответственного дежурного хирурга по оказанию экстренной помощи Татьяны Евгеновой, из двух поочередно дежуривших отделений экстренной хирургии и травмы осталось одно, причем часть коек в нем отвели для больных из также закрытого отделения хирургии печени. «В нашем 12-м отделении до самого последнего дня было очень много тяжелых операций, – рассказала Евгенова. – В свое последнее дежурство – 29 декабря – я проводила левостороннюю гемиколэктомию (операцию по удалению половины кишки). У пожилой пациентки с раком слепой кишки произошла перфорация опухоли. У нас в последнее время вообще было огромное количество раковой патологии 3, 4 степени – перфорации, кровотечения опухолей. Сейчас в оставшееся 9-е отделение поступает огромное число больных. Когда мы работали в паре, был день на то, чтобы разобраться с принятыми пациентами. Теперь тех, кого сразу не прооперировали, тут же выписывают, не дообследуя, просто сняв сиюминутную остроту и посоветовав, если что, снова вызывать скорую».

Большинство освободившихся помещений пока пустует, но кое-где уже появляются новые хозяева. Так на месте 60 коек 17-го отделения, ежедневно принимавшего экстренную урологическую патологию, открылось 20-коечное платное хирургическое отделение для плановых больных, рассказала Евгенова. И, как ей рассказали в отделе кадров, со второго февраля закрытая 12-я хирургия становится вторым таким отделением.

Получить оперативный комментарий депздрава по поводу происходящего в «семерке» не удалось.

«Наш прежний главврач всегда говорил, что мы должны быть лучшими, чтобы люди обращались к нам, – говорит Евгенова. – И так оно и было, больница быстро реагировала на все новое. У нас за два часа на уровне приемного покоя люди проходят полное обследование, на которое в поликлинике уходит два месяца. Мы создали такой локомотив, который, казалось, не остановить. И теперь у этого локомотива начали отдирать колеса».

Лучшее доказательство этому продемонстрировал сам нынешний главврач «семерки»Бадма-Гаряев, считает хирург. «Недавно наш главврач сломал лодыжку, но оперировать ее в модернизированной своими руками больнице не решился – пробыл день в платном отделении и поехал в Германию, – рассказала она. – Наверное, он прав: очень хорошее травматологическое отделение закрыто, все сотрудники, включая прекрасно оперировавшего именно голень заведующего, уволены. Но ведь все наши пациенты не могут лечиться в Германию».

Уволены в полном составе и сотрудники 12-й хирургии. Одного хирурга хотел было оставить у себя зав. платным отделением. Но выяснилось, что тот уже написал заявление на обещанную мэрий денежную компенсацию. А, как говорят врачи, по негласному распоряжению властей, тех, кто получит компенсацию, как минимум год нельзя принимать на работу в городские бюджетные организации. Евгенова еще не успела подать заявления на компенсацию, зато уже написала письмо президенту. Большинство ее коллег уже нашли новую работу: несколько опытных хирургов пошли экспертами в страховые компании, один – в фармацевтическую фирму, двое – в маленькие частные клиники на амбулаторный прием. И только один – в федеральное бюджетное учреждение, но тоже в поликлинику. «Такое вот разбазаривание кадров, – говорит Евгенова. – И это только начало. У меня подруга работает зав. отделением в МОНИКах (Московский областной научно-исследовательский клинический институт имени М.Ф. Владимирского), и она тоже в ужасе. У них эта ситуация только разворачивается».

PS В конце прошлой недели стало известно, что «семерку» сливают с ГКБ№79, причем бывший гигант скорой помощи станет филиалом небольшой 79-й больницы. Основанием стал приказ №34 Департамента здравоохранения Москвы от 23.01.2015 года. Главврачом, по неофициальной информации, будет назначен человек из ГКБ№79.

Источник

Как Covid-19 ведет себя сейчас, или Добро пожаловать в ад: из «красной зоны» больницы №7

В «красной зоне» казанской 7-й больницы пациентов стало больше в разы, случаи все сложнее, реанимации заполнены. Как с этим справляются медики – в репортаже ИА «Татар-информ».

Covid-госпиталь расширили

Седьмая казанская больница принимает пациентов с коронавирусом без остановки с апреля прошлого года. Корреспонденты ИА «Татар-информ» были в «красной зоне» больницы ровно год назад. И если тогда казалось, что пациентов в Covid-госпитале много, то, придя туда сейчас, мы поняли, что ошибались. Количество больных коронавирусной инфекцией сегодня просто запредельное. Причем большинство пациентов болеют очень тяжело. На фото вы видите «семерку» год назад и сейчас.

Количество больных коронавирусной инфекцией сегодня просто запредельное. На фото вы видите «семерку» год назад и сейчас

Фото: © Владимир Васильев / ИА «Татар-информ»

Это подтвердил и наш проводник по «красной зоне» – руководитель временного инфекционного госпиталя больницы №7 Илья Савельев.

«Идет рост. Количество пациентов растет. Уже недели полторы-две примерно. Видите, койки везде стоят. Госпиталь расширился, коечный фонд увеличили, чтобы принять пациентов и положить их, реанимационные койки увеличили», – констатировал врач.

В палатах вместо четырех коек теперь пять, для размещения больных используют хозяйственные помещения. Действительно, пациенты лежат даже в бывших кабинетах врачей и процедурных.

«Сейчас везде пациенты лежат. Больше 500 человек сейчас лежит, госпиталь на 460 коек сейчас, в том году на 440 был. Все помещения мы постарались переоборудовать в палаты, чтобы помочь большему количеству заболевших», – рассказал Илья Вячеславович.

Глава Covid-госпиталя уверен, что для того, чтобы понять, насколько серьезна ситуация с коронавирусом, просто достаточно увидеть своими глазами, что происходит в «красной зоне».

Руководитель временного инфекционного госпиталя больницы № 7 Илья Савельев

Фото: © Владимир Васильев / ИА «Татар-информ»

Реанимация, или «Добро пожаловать в ад»

Первым делом мы проходим в реанимацию. За несколько минут до нас сюда привезли нового пациента, принимают его в палате до большого помещения реанимации, там оборудовали несколько точек, подающих кислород.

Мужчине на вид около 50 лет. Он безостановочно жалобно стонет из-за того, что дышать почти не может.

Так и хочется сказать: «Добро пожаловать в ад», – звуки, к слову, действительно адские.

Новым пациентом тут же начинают заниматься врачи и медсестры, подключая его к кислороду.

Заведующий отделением реанимации Виталий Григорьев спросил у корреспондентов, что поменялось за год, привились ли мы и чем. Получив ответ: «Конечно, “Спутником”», сказал: «Молодцы».

Он объяснил, что будет происходить с поступившим мужчиной.

«Сейчас происходит стандарт по клиническим рекомендациям, сейчас кислород. Не потянет, сатурация не поднимется, а он приехал с сатурацией 55 (при норме 98-100, – прим. Т-и), – перейдем на аппарат с высоким потоком кислорода. Не пойдет на высоком потоке, перейдем на неинвазивную вентиляцию легких, не поднимется сатурация – перейдем на искусственную вентиляцию легких», – рассказал доктор.

Мужчине на вид около 50 лет. Он безостановочно жалобно стонет из-за того, что дышать почти не может

Фото: © Владимир Васильев / ИА «Татар-информ»

Сатурация у мужчины начала повышаться, на экране уже 63, стоны стали тише.

Виталий Григорьев добавил, что этот пациент тяжелый, в анамнезе четыре инсульта. Врач вынужден признать, что прогнозы по нему не радужные. К тому же он не вакцинировался.

На вопрос корреспондента, почему не привился, мужчина через кислородную маску ответил, что недавно у него была операция на сердце, поэтому не успел.

Таких «не успевших» привиться целая реанимация, Илья Вячеславович констатирует, что здесь нет ни одного вакцинированного.

«Не успевших» привиться целая реанимация. Здесь нет ни одного вакцинированного

Фото: © Владимир Васильев / ИА «Татар-информ»

Заходя в основную палату интенсивной терапии, поражаешься, насколько больных стало больше. В 2020 году корреспонденты были именно в этом зале. Койки стоят не в два, а в три ряда, сокращено место между пациентами. Всего лежат 50 пациентов. В прошлый наш визит их было в два, а то и в три раза меньше.

«Еще в палатах очень много тяжелых. Covid стал не просто тяжелее, люди просто захлебываются», – сказал завреанимацией.

По его словам, медиков работает тоже больше, но это предел, больше кадров нет. Сейчас в госпитале работает более 300 человек.

«Молодежь попадает. Там 96-го года, там 81-го года, здесь 85-го года рождения», – говорит Виталий Григорьев, указывая на койки в реанимации.

Причем у этих молодых людей хронических заболеваний не было.

Всего в больнице три реанимационных зала. Два из них работали и год назад, один открыли недавно.

«Covid стал не просто тяжелее, люди просто захлебываются»

Фото: © Владимир Васильев / ИА «Татар-информ»

До сих пор непонятно, почему кто-то болеет Covid-19 тяжело, а кто-то легко

Глава временного инфекционного госпиталя объяснил, что в реанимацию не всегда попадают татарстанцы с большим поражением легких в 70-80%, иногда намного хуже себя чувствуют пациенты с хроническими заболеваниями и с небольшим повреждением легочной ткани.

«Часто бывает, что люди приезжают с КТ-3, а находятся в палате вообще без кислорода, на удивление, просто их берешь на долечивание. Разные ситуации бывают», – сказал Илья Вячеславович.

На вопрос корреспондента, стало ли за два года понятно, почему кто-то болеет тяжело, а кто-то легко, руководитель Covid-госпиталя отвечает: «Нет. Понять этого так и не удалось. Никто этого не знает».

К тому же сейчас вирус мутирует, изменяются симптомы, течение. И лечение тоже прогрессирует.

«То, что было год назад, и то, что происходит сейчас, – это две разные вещи», – констатировал глава ВИГа.

Коридор приемного покоя забит. Возраст разный: девушки, мужчины средних лет, бабушки на колясках

Фото: © Владимир Васильев / ИА «Татар-информ»

Коридор «приемки» забит

Еще одно место, которое обязательно нужно увидеть, – это приемный покой Covid-госпиталя.

Илья Вячеславович заглянул в окно на первом этаже больницы и с удивлением констатировал: «Очереди из «скорых» сегодня нет».

Коридор действительно забит, люди ждут очереди на КТ или ПЦР-тестирование. Все стоят в масках, возраст разный: девушки, мужчины средних лет, бабушки на колясках.

«Много, да? Вот так», – сказал Илья Савельев.

В больницу недавно поставили новый КТ-аппарат.

В очереди глава ВИГа проверяет сатурацию некоторых прибывших. Пульсоксиметр всегда с ним. У очень пожилой бабушки, которую привезли на «скорой» с Высокой Горы, сатурация 67. Возможно, прибор ошибается, ведь руки у пожилой женщины очень холодные.

Фельдшер «скорой» экстренно завозит ее на коляске на КТ.

В больницу недавно поставили новый КТ-аппарат

Фото: © Владимир Васильев / ИА «Татар-информ»

80% поражения легких в 38 лет

Ксения Якимова работала на «удаленке» дома, ходила только за продуктами. Ей всего 38 лет.

Первым симптомом стала высокая температура, которую не удавалось сбить, кашля у женщины не было. Когда стало совсем плохо, пропал аппетит, сил не было вообще.

«Болезнь протекала тяжело, пять дней была с температурой дома, три дня здесь в хорошем состоянии – было облегчение, потом два дня в плохом состоянии, слабость, и потом попала в реанимацию на пять дней», – рассказала женщина.

Ей диагностировали 80% поражения легких. Два дня перед интенсивной терапией Ксения просто не помнит, дышать было уже очень тяжело.

А в реанимации была в сознании, врачи всеми силами выравнивали все показатели. Кровь брали каждые три-четыре часа.

«Вот спасли, сегодня выписываюсь», – сказала Ксения.

Сейчас сидит буквально на чемоданах. Спустя 24 дня, проведенных в больнице, она готовится к долгожданной выписке. На тумбочке стоит ноутбук, пациентка уже работает из больницы, правда, совсем по чуть-чуть, полноценно прийти в себя пока не удается.

Сейчас вирус мутирует, изменяются симптомы, течение. И лечение тоже прогрессирует

Фото: © Владимир Васильев / ИА «Татар-информ»

Дома Ксению ждут муж с 17-летним сыном. Говоря о них, женщина вытирает слезы. Медикам она передает большое спасибо.

«Мне всегда говорили, что меня любят, “держись, крепись”. Мне это помогло», – сказала женщина.

А жителям Татарстана она советует вовремя обращаться к врачам.

«Врачи очень внимательные»

«У меня справка есть об инвалидности, ходила по своей поликлинике собирала справки, грешу – только там подцепила», – рассказала Лариса Назарова.

Коронавирус у нее начался с высокой температуры.

Никакого кашля у женщины не было. Какое-то время она продолжала ходить на работу, она трудится посуточно.

«Потом пришла к врачу, сказала – у меня две проблемы: я собираю справки об инвалидности и у плюс у меня держится температура. Она мне сказала: «Вы знаете, вы умрете от этой болезни быстрее, чем соберете справки». Отругала меня и выписала лекарства», – рассказала пациентка.

«Сейчас везде пациенты лежат. Больше 500 человек сейчас. Все помещения мы постарались переоборудовать в палаты, чтобы помочь большему количеству заболевших»

Фото: © Владимир Васильев / ИА «Татар-информ»

Лекарства сначала помогали, но потом вновь поднялась температура, волонтеры приносили препараты, разжижающие кровь. Кровь стала жидкой настолько, что лилась, не останавливаясь. Потом сатурация упала до 90 при норме 100-98, дочери Ларисы Владимировны вызвали «скорую», ее доставили в 7-ю больницу.

«Здесь, слава богу, лечение хорошее, внимательные очень врачи, все хорошо», – отметила женщина.

В «семерке», по словам женщины, ей сразу стало легче, начали делать уколы. Поражение легких было сначала 20%, но потом резкое ухудшение и увеличилось до 50%.

В клинике пациентка уже девятый день. Призналась, что были моменты, когда было страшно за себя из-за большой слабости всего организма.

Раньше Лариса Владимировна сама с недоверием относилась к коронавирусу, но, заболев, убедилась, что опасность реальная.

Женщина в июле привилась и даже с инвалидностью перенесла болезнь в средней форме.

«Семьи отошли на второй план, но деваться некуда, не бросишь же людей. »

Медики, работающие в «красной зоне», очень устают. Однако, несмотря на напряженную ситуацию, в отпуска сходить врачи, медсестры и санитарки все-таки смогли.

«Если людей в отпуск не отпускать, они просто сломаются. Техника ломается, а человеческие ресурсы, они же не бесконечные. Это же тоже невозможно в таком режиме, в такой нагрузке работать – и психологической, и физической», – добавил Илья Вячеславович.

В «красной зоне» работать морально тяжело – эмоциональная усталость накапливается в человеке

Фото: © Владимир Васильев / ИА «Татар-информ»

Врач признается: в «красной зоне» работать морально тяжело – эмоциональная усталость накапливается в человеке.

«Доктора – не машины же. Тоже такие же люди, у которых и семьи есть, и какие-то личные дела, которых уже не осталось, все отошли на второй план. И семьи, к сожалению, тоже на второй план отошли, что неправильно, но деваться некуда. Не бросишь же людей», – признался глава Covid-госпиталя, отметив, что к этому врачи и медики относятся как к должному – кто, если они.

А люди, увы, все еще не слышат призывы специалистов с просьбой пойти привиться и хоть немного облегчить работу медикам.

«Я этот ответ слышу постоянно – “вот как раз хотел привиться, но не успел”. Не успели, а сейчас здесь. Кто как… Кто-то в реанимации, кто-то в палате», – заключил врач.

«А кого-то уже нет», – напрашивается продолжение мысли.

Источник